Рассказ-быль Кронида Обойщикова «Пушкин в небе» (в сокращении).

В начале войны моим летчиком был Николай Русских, грузный и медлительный старшина. В полку его знали как большого любителя поспать…

-Угробит он тебя, - пророчески нашептывал мне штурман, он же и в воздухе может уснуть… В ответ я только печально улыбался - что поделаешь?

Первый вылет с Колей я сделал еще до войны. Мы взлетели на учебном самолете… и вдруг я услышал в наушниках его голос:

-Богат и славен Кочубей,

Его луга необозримы…

Вначале я не понял, о чём говорит пилот. Потом сообразил - это же Пушкин. Поэма «Полтава». «Чтобы не уснуть, что ли»,- подумал я. Самолет делал «горки». Поднимая к солнцу свой тупой нос, круто ложился на крыло- так, что земля огромным медведем вставала на дыбы, а Русских продолжал вдохновенно читать пушкинские строки.

Уже потом я узнал, что Коля по памяти мог прочитать всего «Евгения Онегина», «Полтаву», «Медного всадника».

Однажды шестёркой самолётов СУ-2 мы полетели бомбить переправу. Когда же, уже облегченные, отходили от цели, Русских начал читать: «Горит восток зарёю новой». Слева нас быстро стали догонять фашистские истребители. Сходу атаковали… «И грянул бой, Полтавский бой»! - читал Русских слегка изменившимся голосом, снижая машину до бреющего.

- Над падшим строем

свежий строй

Штыки смыкает…

У меня отказал ШКАС. Я нервно и отчаянно дёргал ручку, пытаясь перезарядить самый скорострельный в мире пулемёт. Наконец это мне удалось. Я направил цветную трассу на ближний «мессер», и он резко взмыл вверх, подставив желтое брюхо.

-Но близок,

близок миг победы…

Русских словно с ума сошёл. Он читал, как на эстраде, громко и выразительно, не видя, что творится у него за спиной. Но именно этот голос сейчас был мне нужен, он отгонял страх, уже было овладевший мною, когда «мессершмит», нагло приблизившись, разворотил снарядом правый элерон машины.

Я нажал гашетку и выпустил очередь, длиннее той, которая позволялась. Вскоре истребители ушли - видимо, кончилось горючее.

До сих пор мне кажется, что в том полете в нашем экипаже было трое – Коля Русских, я и великий Пушкин. Ведь это он помог нам выстоять и победить.

Пушкин в Болдино

И снова осень на Руси,

Слезами небо моросит.

Грустят о Пушкине сейчас

И Петербург и Арзамас.

Живет здесь, осенью дыша,

Его мятежная душа.

Хранит его небесный лик

Незамерзающий родник.

Любимый парк промок, продрог –

Свидетель он бессмертных строк.

«Мороз и солнце…» -

Как укол,

Как знамя – пушкинский глагол.

И снова он, глагол творца,

Пронзает вечность

И сердца!